Последний месяц наплывами читаю биографию Франсуазы Саган авторства Мари-Доминик Лельевр. Биограф совершенно бесстыдно влюблена в Саган, по уши, как говорится, хотя и не пишет об этом - только о гениальности и неотразимости Саган, её гордом одиночестве и непонятыми последними шедеврами (которые, конечно, не ахти, но там рассыпаны золотые самородки, а кто не продрался через всё, что вокруг - тот сам себе). Тем не менее, Саган выглядит даже более мерзкой, чем поп-звёзды и киноактёры: они хотя бы действительно работают. Я подозреваю, что Лельевр просто предпочитает писать о диких многомесячных запоях в компании десяти-пятнадцати приятелей, гонках на дорогих автомобилях по ночным улицам, азартных играх и свободной любви, а вставить во всё это расписание ещё и работу не успевает. На весь том пара абзацев о разных рукописях (в основном о дебютном романе, "Здравствуй, грусть") и одно упоминание о том, что Саган в течении тридцати лет сдавала примерно по роману в полтора года. Среди детально описанного мракобесия этот факт как-то не кажется важным. Но допустим, она много работала. Всё равно она отвратительна, совершенно отвратительна; алкоголь, наркота и отказ видеть вокруг живых людей, только функции. Даже близкие друзья - источники: физического тепла, шуток, компании, ощущения себя нужной, важной, доброй и хорошей. Не то что бы Саган их не знает; время от времени она развекается, препарируя своих знакомых - иначе как бы она могла так удачно всеми манипулировать. А они всё время боятся быть "не на высоте", и не могут бросить пить на крылечке и уехать заниматься делом, не могут перестать шутить, не могут прекратить бездельничать, потому что Франсуаза не поймёт. Даже дорогие подарки Саган - чего они стоят, когда она дарит их каждому встречному-поперечному? Это противно, и это очень-очень страшно, и если великая писательница - это вот это вот, то я лучше буду тихой домохозяйкой. Нет, меня не пугают вечеринки; я боюсь бессмысленности действия. Когда даже реальные книги превращаются в пустую болтовню, распродающуюся в считанные месяцы за счёт имени на обложке; когда кроме этой болтовни больше ничего и не осталось.
Хуже всего я воспринимаю наркотики. Амфетамины, опиаты, про алкоголь и никотин я молчу. Мне становится дурно, когда я читаю про кокаин как средство взбодриться и морфий как гарантия спокойного сна. Меня не так воспитали, говорю я; наверное, Саган никогда не рассказывали, как на самом деле работают тяжёлые наркотики, а я помню свой ужас от внезапного осознания того, как же больно на самом деле человеку жить - физически больно, всё время, - и волну облегчения и благодарности к своему телу, исправно вырабатывающему эндорфины. Когда я читаю, что Саган в свои восемнадцать, сидя в пустой парижской квартире, писала эту самую "Здравствуй, грусть!" ручкой в тетрадке, каждый день выпивала две-три-пять рюмок виски и принимала эти чёртовы амфетамины! А без них она не могла писать. Так вот когда я это читаю, я чувствую себя обманутой. Будто меня на финише обошёл бегун со здоровой дозой допинга в крови. И я совсем, совсем не хочу учиться химичить с наркотой в домашних условиях, чтобы делать хоть что-то - да я лучше буду сидеть и бояться.
И тут я плавно подхожу к основной идее всей этой гневной речи. В своих стихах стиля "что вижу, то пою" я всё время возвращаюсь к двум вещам: никотину и кофеину. Чаще всего без какой-либо окраски, так, фактология; иногда же достаточно позитивно. Сигареты ещё туда-сюда, это элемент социальный (и немного общеэстетический), я вполне могу без них обойтись. А вот кофе - мой лучший друг, моя мотивация, мой источник вдохновения и гарант работоспособности; что я без кофе? Если дома третий день нет молока, а в кармане уже неделю как нет денег, кофе заменяемо длительными прогулками, но, во-первых, сравните час прогулки с десятью минутами кофепития (начиная с кипячения воды), особенно в условиях нынешнего дефицита времени, а во-вторых, что такое длительная прогулка? Правильно, физическая активность - то есть прилив эндорфинов. Тот же наркотический эффект, что и от чашки кофе. Естественно, кофеин с кокаином не сравнится. Но я-то про себя знаю, что кофе я пью именно ради наркотика, который там содержится; дело в том, что кофеин очень быстро и очень сильно на меня влияет. Смешно, но эффект от кофеина сильнее и длительнее, нежели от гашиша или марихуаны. Удобно: законно, недорого и не вызывает нареканий окружающих. А если бы кофе не работало, а зато работал бы гашиш? Чтобы я тогда стала делать?
Вряд ли я немедленно откажусь от кофе. Конечно, обнаружить подобное про себя достаточно неприятно; но учёба-работа-творчество гораздо важнее. На что я гожусь без кофе; как вообще можно жить без внешнего допинга? Я не могу рисковать провалиться в депрессию и апатию, только не за месяц до технического экзамена. А потом - не за месяц до сессии, а потом - не во время бесконечных курсовых, а там и вторая сессия, и лето - время воплощать в жизни все несочетаемые с учёбой планы... а потом опять начало учебного года. Зарабатывать деньги, положим, можно и без этого. Но - тяжёлая, вдумчивая работа; но - любое создание нового; но - любое познание нового; но - любое важное дело; хочешь жить - пей кофе. И дело не в праве, которое я имею - Саган с её подвигом в тринадцать часов без наркотиков по прежнему омерзительна. Дело в том, что... пусть жизнь - это прыжок выше головы; каждый день надо прыгать, и прыгать, и прыгать, и каждый день хочется, ужасно, совершенно невыносимо хочется допрыгнуть. И каждый раз, как допрыгнул, немедленно обнаруживаешь, что это ещё вовсе не выше, что надо прыгать дальше, больше и лучше. Каждый прыжок - чудовищная затрата энергии. Где её брать?
Я действительно не представляю, как без этого жить.