Мне подарили отсрочку. Мне перенесли математику на пятницу. Я витаю в облаках (серьёзно учусь... вроде бы). Мне очень страшно. Хуже, чем было бы, если бы я писала контрольную вместе со всеми. Не написала бы, конечно. Но мне пофиг на математику, по большему счёту. Мне на себя не пофиг. И мне страшно проверять, могу я - или нет. Могу ли я использовать подаренное время, могу ли я работать, действительно работать, или я всё-таки вправду идиотка, ленивая, безвольная идиотка. Мне страшно это узнать. Я не хочу этого знать. Просто не хочу.
Жизнь продолжается. Вассерштейн меня пока не отловила, и мне пока не пришлось пересказывать ей причины, по которым я не хочу переселяться обратно в мидрашу, хоть там так хорошо, легко и удобно. Если повезёт, я успею придумать какие-нибудь красивые причины до решающего разговора. Более красивые, чем настоящие. Менее личные. Она ведь поймёт - не сможет не понять, Вассерштейн очень умная, особенно для человека, выросшего в ортодоксальной среде, - и как знать, что она поймёт через это? А мне пока не хочется ей исповедоваться. Я очень люблю откровенничать, но для этого нужно никого не видеть. Сегодня у меня нет настроения для самоизнасилования.
Я прочитала "What Katy Did", порадовалась за всех (больше всего за свой английский), позавидовала маленькой Элен чёрной завистью (я всегда завидую людям, которых не очень люблю, особенно когда их кто-то любит), позавидовала Кейти белой завистью, приняла решение прилежно учиться и столкнула книжку ночью с кровати. Теперь читаю "Чужака". Он огромный и плохо влезает в мою сумку, а ведь по понедельникам, вторникам и пятницам там ещё и учебник по математике. Сумка пока не порвалась, но уже близка. Остаётся надеется, что конец года ближе. Хайнлайн оказался очень милым... но это всё. Я не вижу в этом смысла (тем более - связи с "Нарнией", в которой смысл можно черпать кружками), я не понимаю, что я могу из этого вынести. Не считая, конечно, слова "огрокать", восхищения хайнлайновым мастерством и пары шуточек. Но этого мне недостаточно. Я хочу понять. Огрокать во всей полноте). Не бывает мастерства без души. "Чужака" любит даже мой папа. Он, конечно, читал "Чужака" Макса Фрая, и Фрая он тоже любит, но это - лёгкое чтение, а с Хайнлайном всё серьёзно. Наконец, Хайнлайн собирался стать властителем мира! Обязан быть смысл в том, что он пишет. А я его не вижу. И, кстати, меня достало замечать ошибки переводчика и комментатора. Я выяснила, кто такой критик в моём лице: тот, кто не может ни так же, ни лучше, зато блошки так и скачут по тексту под его придирчивым взглядом. Не-ет, я хочу быть творцом, а не редактором. Редактор может не понимать. А мне - нельзя.

Сегодня в дайри одного очень любимого мной человека (раньше?) появилась новая запись. Я и не только я дружно просили человека писать почаще. И вот сегодня он написал. Запись. И я её прочитала.
Лучше бы он вообще ничего не писал.
Чёрт.

Я сижу за компом и слушаю плеер. Если у меня сдохнет батарейка (а она сдохнет!), будет мне поделом.